/Я спёрла название у любимого тобой Сэлинджера и немного изменила. Извини, я посягнула на святое, но мне можно./

…Вот есть такие девушки – умные-умные, образованные-образованные, симпатичные-симпатичные, интересные-интересные,… а придушить их хочется. Даша Шиман, ты догадалась о ком я?

Когда-нибудь ты это прочтёшь. Гугль и Яндекс проиндексируют эту страницу, а кто-нибудь наткнётся и скажет тебе. Ты прочтёшь, и, может быть, тебе будет немножко больно. По крайней мере, мне бы этого хотелось. Да, такая я жестокая и злая девочка. Но ты, кстати, не лучше. Одиннадцатого ноября 2011 года ты обещала мне написать.  Ты знаешь, сколько прошло с одиннадцатого ноября? Двести пятьдесят семь дней. Это почти вечность! За это время я могла умереть 22 204 800 раз. А знаешь, как я провела эти месяцы? Четыре из них я не вставала с постели. Я упрашивала дать мне мой нетбук, мне отказывали, я ждала и терпела. И когда мне его дали, первое что я сделала – это посмотрела, нет ли от тебя письма. Хотя, что там… я не очень-то надеялась — прошлый раз я ждала твоего письма около года. Ты засранка, это я тебе официально заявляю. Могу даже это заявление заверить у адвоката и нотариуса. Ты – второй человек в мире, кроме членов семьи, с которым я на “ты” – ты предложила, и я, отказавшись от своих принципов, согласилась. Понимаешь почему?

Если не понимаешь, то я тебе объясняю – я тебе люблю. Не бойся, ничего такого… мои чувства к тебе никак не связанны с сексуальной стороной. Я люблю тебя так, как одна Душа любит другую Душу – высоко и чисто. Да. Я люблю… я люблю даже буквы в твоих письмах. Знаешь, сколько раз я их перечитываю? Много раз. Почему? Потому! Как бы мне хотелось,… а впрочем, не важно, мало ли что мне хотелось… поздно уже хотеть. Где-то уже ждет меня серебряный корабль с чёрными парусами. Где-то уже открыты врата и привратник готов задать мне главные вопросы.

Сегодня меня поставили перед выбором – нужна ещё операция. Не позже чем завтра. Времени нет, всё так плохо. Я их послала. По-русски, но они поняли. Пять месяцев борьбы ни к чему не привели. Пора признать, что моя песенка спета. Я уже исчерпала все мыслимые и не мыслимые физические и духовные силы. Пора прекратить издеваться над собой и своими близкими. Но я не хочу, чтобы последним, что я увижу, были лица врачей и белый, осточертевший мне потолок. Я убедила мужа, и он меня забирает. Мы летим на Корсику. Мне говорят, что я не долечу, но я долечу. На зло им всем. Моя воля чего-то да стоит.

Я хочу увидеть море, я хочу дышать не стерильным воздухом, а настоящим. Я хочу видеть облака и звёзды. Я хочу, чтобы все ушли, и я осталась одна. Если они не смогут улыбаться, то я не хочу видеть их печаль. Я не хочу видеть ни чьих слёз. Я заслужила это право. Смерть, это дело личное.

Хотелось бы конечно, чтобы меня положили в лодку, обложили любимыми книгами, и потом горящей стрелой… и всё пламенем… Но это хренушки, так не положено, мужа ещё посадить могут — припишут какое-нибудь надругательство. Поэтому,  я надеюсь, что на Корсике найдётся приличный крематорий. Не хочу гореть в какой-нибудь затрапезной печке. И ящик пусть, чем-нибудь  весёленьким обобьют, с рюшечками. Если кто-то хочет попечалиться, то хрен ему! Я не вешала нос, и другим не позволю.

Вот так. Мне хочется тебе написать. Очень. Но я тебе не напишу. Раньше я тебе писала. Ты мне не отвечала, но я тебе писала — я надеялась. Но больше не напишу. В конце концов, выпрашивать дружбу нельзя. Да и к чему она мне сейчас?

Ладно, прелюдия закончена, пора переходить к угрозам. Ты меня немножко знаешь – я памятливая, я умею быть злой, и я умею ждать и терпеть. Когда я отвечу за все свои дела и мысли, я сяду на облачке, буду грызть райские яблочки, болтать ножками, и ждать, пока придёт твоя старость, а затем черти потащат тебя на сковородку. Потащат, потащат — ты проживёшь долго, нагрешить успеешь, да и я словечко чертям замолвлю. Вот когда это случится, я найду в аду самую лучшую не пригорающую сковородку, а в раю — самое толстое райское дерево. Сковородку хорошенько смажу, дерево спилю и хорошенько высушу, и лично буду таскать чертям дрова для тебя. Если надо будет, то и угля накопаю, и смолы погуще найду. И буду сидеть, и наблюдать, и получать удовольствие. Это я тоже заслужила.

Потом, когда ты искупишь своё, я договорюсь с чертями и заберу тебя. Я договорюсь — я у своего врача нетбук и интернет выпросила, так что договориться с чертями, мне как два пальца… Так вот, я заберу тебя в рай. Всё-таки, несмотря на вредность, ты хороший человек и милосердие тебе не чуждо, и душа твоя светлая и лёгкая. Я найду укромное местечко, чтобы не путались под ногами ангелы и праведники, и тогда уж тебе придётся меня слушать. И не только слушать, но и говорить самой.

А потом я отпущу тебя на все четыре стороны. Потому, что нельзя, даже если очень хочется, нельзя обладать другим человеком. Никто не может принадлежать кому-то. И любовь для этого не повод.

И заканчивая, я ещё хочу тебе сказать – ты хороший человек. Может быть, один из лучших, с кем я знакома в жизни. Пока моя память жива, я буду помнить о тебе. Надеюсь, что всё же ты этого не прочтёшь, что ты обо мне забудешь, и тебе не будет печально. Надеюсь, что жизнь твоя будет долгой, наполненной и счастливой.

С любовью и глупостью, Лиза.