Но всё же. Есть здесь те, на чьи странички я заглядывала с удовольствием.

Amarie Poulain, DALILA, Marusja, Мари, Korsakov, Milissa, Solнце, Юлия Мурр, Oleg — вам спасибо. Эти месяцы были для меня трудными и ваши станички позволяли мне иногда отвлечься.

Всё, The End.

К кому-то с безразличием, к кому-то с любовью. Лиза Мария Эмилия де Брюэль.

/Я спёрла название у любимого тобой Сэлинджера и немного изменила. Извини, я посягнула на святое, но мне можно./

…Вот есть такие девушки – умные-умные, образованные-образованные, симпатичные-симпатичные, интересные-интересные,… а придушить их хочется. Даша Шиман, ты догадалась о ком я?

Когда-нибудь ты это прочтёшь. Гугль и Яндекс проиндексируют эту страницу, а кто-нибудь наткнётся и скажет тебе. Ты прочтёшь, и, может быть, тебе будет немножко больно. По крайней мере, мне бы этого хотелось. Да, такая я жестокая и злая девочка. Но ты, кстати, не лучше. Одиннадцатого ноября 2011 года ты обещала мне написать.  Ты знаешь, сколько прошло с одиннадцатого ноября? Двести пятьдесят семь дней. Это почти вечность! За это время я могла умереть 22 204 800 раз. А знаешь, как я провела эти месяцы? Четыре из них я не вставала с постели. Я упрашивала дать мне мой нетбук, мне отказывали, я ждала и терпела. И когда мне его дали, первое что я сделала – это посмотрела, нет ли от тебя письма. Хотя, что там… я не очень-то надеялась — прошлый раз я ждала твоего письма около года. Ты засранка, это я тебе официально заявляю. Могу даже это заявление заверить у адвоката и нотариуса. Ты – второй человек в мире, кроме членов семьи, с которым я на “ты” – ты предложила, и я, отказавшись от своих принципов, согласилась. Понимаешь почему?

Если не понимаешь, то я тебе объясняю – я тебе люблю. Не бойся, ничего такого… мои чувства к тебе никак не связанны с сексуальной стороной. Я люблю тебя так, как одна Душа любит другую Душу – высоко и чисто. Да. Я люблю… я люблю даже буквы в твоих письмах. Знаешь, сколько раз я их перечитываю? Много раз. Почему? Потому! Как бы мне хотелось,… а впрочем, не важно, мало ли что мне хотелось… поздно уже хотеть. Где-то уже ждет меня серебряный корабль с чёрными парусами. Где-то уже открыты врата и привратник готов задать мне главные вопросы.

Сегодня меня поставили перед выбором – нужна ещё операция. Не позже чем завтра. Времени нет, всё так плохо. Я их послала. По-русски, но они поняли. Пять месяцев борьбы ни к чему не привели. Пора признать, что моя песенка спета. Я уже исчерпала все мыслимые и не мыслимые физические и духовные силы. Пора прекратить издеваться над собой и своими близкими. Но я не хочу, чтобы последним, что я увижу, были лица врачей и белый, осточертевший мне потолок. Я убедила мужа, и он меня забирает. Мы летим на Корсику. Мне говорят, что я не долечу, но я долечу. На зло им всем. Моя воля чего-то да стоит.

Я хочу увидеть море, я хочу дышать не стерильным воздухом, а настоящим. Я хочу видеть облака и звёзды. Я хочу, чтобы все ушли, и я осталась одна. Если они не смогут улыбаться, то я не хочу видеть их печаль. Я не хочу видеть ни чьих слёз. Я заслужила это право. Смерть, это дело личное.

Хотелось бы конечно, чтобы меня положили в лодку, обложили любимыми книгами, и потом горящей стрелой… и всё пламенем… Но это хренушки, так не положено, мужа ещё посадить могут — припишут какое-нибудь надругательство. Поэтому,  я надеюсь, что на Корсике найдётся приличный крематорий. Не хочу гореть в какой-нибудь затрапезной печке. И ящик пусть, чем-нибудь  весёленьким обобьют, с рюшечками. Если кто-то хочет попечалиться, то хрен ему! Я не вешала нос, и другим не позволю.

Вот так. Мне хочется тебе написать. Очень. Но я тебе не напишу. Раньше я тебе писала. Ты мне не отвечала, но я тебе писала — я надеялась. Но больше не напишу. В конце концов, выпрашивать дружбу нельзя. Да и к чему она мне сейчас?

Ладно, прелюдия закончена, пора переходить к угрозам. Ты меня немножко знаешь – я памятливая, я умею быть злой, и я умею ждать и терпеть. Когда я отвечу за все свои дела и мысли, я сяду на облачке, буду грызть райские яблочки, болтать ножками, и ждать, пока придёт твоя старость, а затем черти потащат тебя на сковородку. Потащат, потащат — ты проживёшь долго, нагрешить успеешь, да и я словечко чертям замолвлю. Вот когда это случится, я найду в аду самую лучшую не пригорающую сковородку, а в раю — самое толстое райское дерево. Сковородку хорошенько смажу, дерево спилю и хорошенько высушу, и лично буду таскать чертям дрова для тебя. Если надо будет, то и угля накопаю, и смолы погуще найду. И буду сидеть, и наблюдать, и получать удовольствие. Это я тоже заслужила.

Потом, когда ты искупишь своё, я договорюсь с чертями и заберу тебя. Я договорюсь — я у своего врача нетбук и интернет выпросила, так что договориться с чертями, мне как два пальца… Так вот, я заберу тебя в рай. Всё-таки, несмотря на вредность, ты хороший человек и милосердие тебе не чуждо, и душа твоя светлая и лёгкая. Я найду укромное местечко, чтобы не путались под ногами ангелы и праведники, и тогда уж тебе придётся меня слушать. И не только слушать, но и говорить самой.

А потом я отпущу тебя на все четыре стороны. Потому, что нельзя, даже если очень хочется, нельзя обладать другим человеком. Никто не может принадлежать кому-то. И любовь для этого не повод.

И заканчивая, я ещё хочу тебе сказать – ты хороший человек. Может быть, один из лучших, с кем я знакома в жизни. Пока моя память жива, я буду помнить о тебе. Надеюсь, что всё же ты этого не прочтёшь, что ты обо мне забудешь, и тебе не будет печально. Надеюсь, что жизнь твоя будет долгой, наполненной и счастливой.

С любовью и глупостью, Лиза.

У каждого, кто встретится случайно
Хотя бы раз — и сгинет навсегда, 
Своя история, своя живая тайна, 
Свои счастливые и скорбные года.

Какой бы ни был он, прошедший мимо, 
Его наверно любит кто-нибудь... 
И он не брошен: с высоты, незримо, 
За ним следят, пока не кончен путь.

Как Бог, хотел бы знать я все о каждом, 
Чужое сердце видеть, как свое, 
Водой бессмертья утолить их жажду - 
И возвращать иных в небытие.

(Зинаида Гиппиус)

Имя Теффи знают не многие. Она покинула Россию в революцию, жила во Франции, там и покинула этот мир. Я обожаю её стихи и рассказы — в них особая энергетика. 

=============================================================================

Балконную дверь только что выставили. Клочки бурой ваты и кусочки замазки валяются на полу. Лиза стоит на балконе, щурится на солнце и думает о Кате Потапович.

Вчера, за уроком географии, Катя рассказала ей о своем романе с кадетом Веселкиным. Катя целуется с Веселкиным, и еще у них что-то такое, о чем она в классе рассказать не может, а скажет потом, в воскресенье, после обеда, когда будет темно.

— А ты в кого влюблена? — спрашивает Катя.

— Я не могу тебе сказать этого сейчас, — ответила Лиза. — Я скажу тоже потом, в воскресенье.

Катя посмотрела на нее внимательно и крепко прижалась к ней.

Лиза схитрила. Но что же оставалось ей делать? Ведь не признаться же прямо, что у них в доме никаких мальчиков не бывает, и что ей и в голову не приходило влюбиться.

Это вышло бы очень неловко.

Может быть, сказать, что она тоже влюблена в кадета Веселкина? Но Катя знает, что она кадета никогда и в глаза не видала. Вот положение!

Но, с другой стороны, когда так много знаешь о человеке, как она о Веселкине, то ведь имеешь право влюбиться в него и без всякого личного знакомства. Разве это не так?

Легкий ветерок вздохнул свежестью только что растаявшего снега, пощекотал Лизу по щеке прядкой выбившихся из косы волос и весело покатил по балкону клубки бурой ваты.

Лиза лениво потянулась и пошла в комнату.

После балкона комната стала темной, душной и тихой.

Лиза подошла к зеркалу, посмотрела на свой круглый веснушчатый нос, белокурую косичку — крысиный хвостик и подумала с гордой радостью:

«Какая я красавица! Боже мой, какая я красавица! И через три года мне шестнадцать лет, и я смогу выйти замуж!»

Закинула руки за голову, как красавица на картине «Одалиска», повернулась, изогнулась, посмотрела, как болтается белокурая косичка, призадумалась и деловито пошла в спальню.

Там, у изголовья узкой железной кроватки, висел на голубой ленточке образок в золоченой ризке.

Лиза оглянулась, украдкой перекрестилась, отвязала ленточку, положила образок прямо на подушку и побежала снова к зеркалу.

Там, лукаво улыбаясь, перевязала ленточкой свою косичку и снова изогнулась.

Вид был тот же, что и прежде. Только теперь на конце крысиного хвостика болтался грязный, мятый голубой комочек.

— Красавица! — шептала Лиза. — Ты рада, что ты — красавица?

Папа — славянин до мозга костей. Из тех, кто проснувшись, и увидев в поле орду, выйдет в поле  с дубиной в руках, и разгонит всю орду на хрен. После чего выбросит дубину и пойдёт досыпать. Дальнейшая судьба разбежавшихся ордынцев его интересовать уже не будет.

Муж — француз, родившийся в Швейцарии. В случае нападения орды, он будет знать об этом за неделю. Спокойно наденет доспехи, возьмёт хорошо отточенный меч (всё это будет ждать в готовности) и соберет кучу народа. Они придумают хитрый план. Перебьют всех ордынцев. Тела аккуратно сложат и сожгут. Пепел развеют. И вообще, поле за собой уберут и ровненько подстригут траву. Устроят пир, сложат песни, потом построят на этом месте церковь в память о своей победе. Затем, вокруг церкви, постепенно вырастет город.

Ну, это так, в виде шутки-примера. На самом деле, разница действительно есть. И при всей огромной и прекрасной славянской душе, разница эта не в пользу славян.

А теперь о высказывании.

Человек, не нашедший смысла своей жизни, будет подобен маленькой лодочке в океане. Его будут нести течения и ветры, он будет метаться из стороны в сторону. Так и проживёт свою жизнь… в поиске, не достигнув ничего значительного.
Человек, знающий зачем живёт, видящий перед собой смысл своей жизни, способен достигнуть многого. Он не будет распылять свои силы. Он будет знать в какую сторону ему двигаться.

Вот и весь смысл. 

Можно ли рабства хотеть?

Целую жизнь мы друг друга судим, —

Чтобы затем — умереть.

Я не могу покоряться Богу,

Если я Бога люблю.

Он указал мне мою дорогу,

Как от нее отступлю?

Я разрываю людские сети —

Счастье, унынье и сон.

Мы не рабы, — но мы Божьи дети,

Дети свободны, как Он.

Только взываю, именем Сына,

К Богу, Творцу Бытия:

Отче, вовек да будут едино

Воля Твоя и моя!

1904 Зинаида Гриппиус.

Не убеждают меня эти статьи. Хотя я и не православная, но не убеждают. Слов в них много, и кучи аргументов… но всё как-то гладенько… как по заказу.

Монголо-татар не было? Дмитрий Донской значит, на Куликовом поле, траву для кроликов косил? И крестоносцев не бьло, а Александр Невский, с мужиками, на подлёдную рыбалку ездил? Ничего не было. Всё злые попы придумали. )))

Не люблю одинаково, и религиозных фанатиков, и фанатичных атеистов.